Притом билеты у меня (туда и обратно) были в вагон номер 4 на шестое место.
     Ошеломленная проводница, которая в Петербурге среди множества пассажиров меня в упор не видела, в Москве проявила неслыханную бдительность и долго сверяла записи в моем паспорте с железнодорожным билетом.
     При этом (как потом выяснилось) она не могла сказать зачем и - главное - почему ей это понадобилось. В своем сознании она не определила, что я еду у нее второй раз, но подсознание сработало четко, и подозрительная личность была проверена досконально.
     "Подозрительная личность" стояла кротко и устало, документы были в порядке...

     И только наутро, когда при выходе я сказал ей, что теперь всегда буду ездить в ее вагоне, и мне, как постоянному пассажиру должна быть скидка, она с облегчением перевела свои подсознательные ощущения в зону сознания и сказала:
     "А я-то смотрю!.."

     Никуда она, конечно, не смотрела...
     Но и я молодец, спас человека от тяжелого невроза.

     А ранним московским утром под привычным московским дождем я привычно свернул направо.
     Но пройдя из конца в конец улицу, характерной особенностью которой является то, что ее длина примерно равна ее ширине, я вдруг решил изменить традициям и повернуть не направо, а налево. И свернул.

     К кардинальному изменению судьбы это не привело.
     На каком-то этапе я, видимо, снова повернул направо, а возможно - и назад, потому что через некоторое время я опять обнаружил себя на Лубянке!
     Прямо заколдованное место какое-то!
     Притом на этот раз я постоянно шел местами мне совершенно незнакомыми, какими-то переулками с очаровательными московскими названиями, но выйдя на очередной перекресток снова увидел проплешину площади Дзержинского.

     "От судьбы не уйдешь!" - подумал я и пошел дальше.

     Кстати, в одном из переулков взгляд мой зацепился за мемориальную доску:
"Памятник архитектуры. Жилой дом XVII-XIX веков."
     Памятник выглядел не слишком презентабельно, но ниже этой доски была другая, на которой говорилось что-то о подрядчиках, из чего вытекала надежда, что сей памятник (после соответствующей реставрации) простоит и еще лет двести.

     Немного погодя вам будет понятно почему я приплел к своему повествованию этот двухэтажный домишко...

     Итак, перестав бороться с судьбой, я отправился уже знакомым маршрутом в сторону Волхонки.

     За памятником Карлу Марксу ("Холодильник с бородой" - припомнилось мне ядовитое определение Раневской) я обнаружил замечательный фонтан в стиле позднего романтизма. Фонтан, правда, не работал, то есть из него не истекала вода, но изящная вазочка со скульптурными фигурами неизвестных юношей и девушек была очень приятна для глаз.

     Как потом выяснилось, москвичи (по крайней мере два москвича по отдельности) про этот фонтан не знают. При упоминании памятника Марксу они тут же вспомнили про "холодильник с бородой", но моим описанием фонтана были очень удивлены.

     Латунную блямбу "центра России" топтали сразу двое, Жуков на своем Россинанте вдруг напомнил мне дон-Кихота, потерявшего копье, но через Манежную площадь мне пройти не удалось!

     "Новый парадиз" был полностью перегорожен и раскопан!
     Насколько глубоко копают в этот раз я выяснять не стал: докапываются ли опять до фундамента или прокопали только полметра осталось неизвестным.
     Но пришлось вернуться и обойти несчастный "парадиз" со стороны Александровского сада.

     И вот тут мне припомнился жилой дом трехвековой давности.
     Ибо если считать в веках, то и "парадиз" уже немолод: построен в ХХ веке, а сейчас уже - XXI-й!
     Самое время починять...

     Увлекшись занимательными и сложными подсчетами (отнимая от двадцати одного двадцать), я равнодушно пропустил у Боровицких ворот какой-то кортеж, и только потом заметил, как расслабился вытянувшийся в струнку постовой милиционер.
     Кто был в этих машинах - не могу вам сказать. Нынче все начальники ездят с тонированными стеклами, а номеров я, естественно, не заметил.
     Но на этом же самом месте сорок лет назад я в упор наблюдал через стекло проезжавшей машины Никиту Сергеевича Хрущева.
     Впору воспоминания писать: "Мои встречи с властью".

     Еще метров через триста я внезапно свернул на улицу с потрясающим названием: Ленивка! Волхонка, Полянка, Остроженка - улицы известные и знаменитые, но Ленивка - лучше.
     Проснуться на Ленивке утром от собачьего бреха, выглянуть в маленькое окно светелки, шугануть курицу, купающуюся в уличной пыли...
     Тут сзади рявкнул могучий лимузин, и наваждение исчезло...

     Отдышался я только возле новоявленного храма.
     Оно и лучше: рассматривать это чудо архитектуры у меня не было никакого желания.

     Зато впереди я увидел памятник Тургеневу.
     "Вот и хорошо, - подумал я, - а то "Муму" написал, а памятник Гоголю поставили..."
     Тургенев шел широким шагом бывалого охотника, его поза вселяла оптимизм и уверенность в завтрашнем дне. Плечи мои распрямились, в ногах появилось второе дыхание (если так можно сказать)...
     Бодрым, решительным шагом я подошел к памятнику и обомлел: это был Энгельс!

     Слегка озадаченный этой метаморфозой, я направился в метро: променад заканчивался, начинался рабочий день...

     Блиц-наскок на Москву оказался крайне утомительным: по приезде домой я просто физически не мог нажимать на кнопки клавиатуры.
     Оказалось, что для этого нужны почти титанические усилия.

     В результате в ежедневке "Заневский Летописец" оказался существенный пробел.
     За что приношу терпеливым читателям свои извинения.