Тогда через некоторое время шахтер Кузякин продал тот же самый уголь другому издателю.
    История повторилась.
    Уголь понравился потребителям еще больше.

    Но шахтер Кузякин на этом не успокаивался: он добывал еще уголь, тоннами и килограммами, копал сланец и железную руду, пытался даже качать рифмованную нефть.
    Но в этом он не особенно преуспел.
    Новые килограммы угля потреблялись потребителями без энтузиазма, сланец, несмотря на повышенные затраты издателей, расходился совсем плохо, железная руда ржавела невостребованной, а за рифмованную нефть шахтера Кузякина едва не записали в графоманы.
    Но "Десять тонн угля" по-прежнему пользовались популярностью, и шахтер Кузякин, подумав, продал их в третий раз. Третьему издателю.

    Шло время.
    Шахтер Кузякин все меньше и меньше занимался добычей полезных ископаемых, а потом и вовсе помер и был посмертно зачислен в число классиков.
    Его десятью тоннами угля теперь отапливались театры, школы и библиотеки.
    Поэтому дети шахтера Кузякина, в полном соответствии с Законом «Об авторском праве и смежных правах», продавали кузякинские Десять тонн угля еще несколько раз.

    А время все шло и шло.
    Вот уже и дети его (совсем, между прочим, не шахтеры!) состарились и покинули наш бренный мир.
    Но мудрый Закон и это предусмотрел: теперь все те же самые Десять тонн угля, когда-то добытые шатером Кузякиным, продавали издателям его внуки.
    Хотя и фамилии у них были давно совсем другие, и профессии их не имели отношения к кайлу и лопате, и жили они в других странах...
    И вообще все вокруг было другое.

    Кроме бессмертных десяти тонн угля, которые когда-то тяжелым трудом добыл незабываемый шахтер Кузякин.